Ох уж эта детско-родительская тема! Ну сколько же можно? Писано-переписано, сказано-пересказано… И все-таки… Все-таки я сажусь за книгу именно об этом, более того, делаю это с огромным удовольствием, поскольку совершенно уверен: отношения между любимыми людьми, в частности между родителями и детьми, должны привносить в нашу жизнь радость поиска и удовлетворение познания, быть легкими и приятными, полезными и наполненными смыслом.
Отношения между детьми и родителями нужно рассматривать в первую очередь (а возможно, и только) как отношения между любимыми. Разве не так? Мы любим наших детей (во всяком случае, большинство из нас часто об этом говорят), и они нас тоже любят (во всяком случае, большинство из нас на это сильно надеются).
Попробуем порассуждать чего мы хотим. Вероятно, на такой вопрос мы ответили бы примерно так: хотим дружить с любимым, разговаривать на разные интересные темы, ходить в театр, кино, заниматься вместе всякой всячиной, спорить иногда, возможно, иногда ссориться, снова радостно мириться. Одним словом, хорошо проводить время.
Что же мы делаем в реальности? «В девять ты должен быть в постели», «Пока не скажешь “пожалуйста”, ничего не получишь», «Пока не доешь – никуда не пойдешь» и т. д. Список родительских указаний бесконечен. Откуда же он берется, этот список? Почему необходимо соблюсти именно эти правила?
Нет-нет, погодите говорить, что так надо. Я спрашиваю: почему, зачем? Разве от выполнения подобных установок наша жизнь становится счастливее, радостнее? Разве не наоборот?! И уже много лет мои оппоненты в ответ на это не находят ничего лучше, как полушутя-полусерьезно цитировать фразу из известного фильма: «Живут не для радости, а для совести…»
Вообразим чудную картину: выходной весенний день, поют птицы, играют дети, народ прогуливается по парку. Вы идете со своим пятилетним сыном (или дочерью) на обед к бабушке. Прекрасное настроение у вас обоих. Вы держитесь за руки и чувствуете, что живете в той самой минуте, о которой говорят: «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» И тут полный того же светлого чувства ваш ребенок говорит: «Купи мороженое»…
Остановимся на секунду. И скажем правду: как же много родителей в подобной ситуации готовы разрушить эту замечательную атмосферу одним словом! Наш ответ всегда готов, например: «Нет, тогда ты не будешь обедать», или «Ты же знаешь, мороженое можно только после еды!»
Это тот самый случай, когда модель срабатывает за нас. Тот самый случай, когда нам стоит сделать паузу, кое-что вспомнить, немного подумать – и мы непременно поступим единственно верным способом. Догадываетесь каким?
Правильно, поднимем отличное настроение еще на пару градусов и вместе съедим по мороженому. Неужели вам не нравится такой путь?
«А как же все-таки обед у бабушки?» – спросит кто-то. «Не знаю», – отвечу честно. Знаю только, что одно практически никак не связано с другим. Вам важны отношения с любимым человеком? Тогда придумайте что-нибудь.
Давайте в качестве дополнительного эксперимента изменим формулировку на чуть более абстрактную: мы идем с любимым человеком весенним днем, и он захотел мороженого. Как мы поступим?
Большинство из нас ни за что не будут воспитывать своего возлюбленного на тему больного горла, бабушкиного борща и прочего. Во всяком случае, если мы не планируем в ближайшее время прекратить отношения с этим человеком.
Что изменилось в описании ситуации? Да практически ничего. И любимый на месте, и мороженое, и бабушка. Что же с нами происходит в этот момент?
В приведенном примере – в ситуации, когда нам хорошо, мы разрушаем это состояние, включая мотор ложной ответственности. Мы успели подумать о бабушке, о принятых нормах, обо всем, кроме самих себя. Не жалко ли?
Есть, однако, еще один мотор. Нам, родителям, страшно, все время страшно. Мы живем в постоянном страхе за ребенка. Одним из путей выхода из этого состояния зачастую становится резкое повышение родительского контроля.
Именно поэтому так часто нашим первым ответом является «нет». Даже когда мы так сильно хотим сказать «да».
Следующий мотор нашего поведения запускает оценочная система координат.
Кто из нас не помнит чувства стыда за своего ребенка? И поводы для этого могут быть самые разные (чаще всего, однако, надуманные). Почему другие что-то умеют, а он – нет? Почему на нее жалуются учителя? Почему он ходит в мятой футболке? Что скажут соседи?!
Нам помодет остановка и ответ на вопрос: «Что и зачем я сейчас делаю?» Или чуть сложнее: «Я это сейчас делаю действительно любя?» Или еще лучше: «Чего я на самом деле сейчас хочу?» Честные ответы на эти вопросы поразят вас. И они – эти ответы – способны изменить ситуацию на прямо противоположную.
Чего мы, строго говоря, хотим? Конкретно. Хотим покоя, хотим любить и быть любимыми, хотим, чтобы наши отношения не омрачал бесконечный воспитательный процесс. «Да помилуйте, возможно ли это?» – воскликнет возмущенный родитель.
Отвечаю: это не просто возможно, это НОРМАЛЬНО. Нормой являются как раз отношения любви, а не отношения между воспитателем и воспитуемым. Норма – это когда близкий человек по-настоящему близок, причем не по принципу «Я делаю ему сейчас больно ради него, вырастет – спасибо скажет».
Мы говорим о человеческих взаимоотношениях, об отношениях любви. Понятие любви представляется мне самым важным. Любимому человеку стараются делать приятно и не делать неприятно. Поставьте на место ребенка мужа/жену/любимого/любимую и попробуйте: «Я сейчас тебе сделаю больно, чтобы потом тебе было хорошо» – странная, практически невозможная ситуация.
Норма – это когда мы не думаем постоянно о том, что можно и чего нельзя любимому, а просто живем вместе, ежеминутно наслаждаясь общением, да и самой возможностью быть рядом. Утопия? Нет, нет и нет. Как этого достичь? Вот об этом я и предлагаю поговорить.
Позволить себе быть самим собой с ребенком, не подменять отношения любви воспитательным процессом – это в первую очередь означает просто позволить себе быть. А для этого необходимо почувствовать и понять. Вот так и получается, что путь к любви лежит через понимание и принятие самого себя.
Ненормальная норма
«Взрослому миру» очень хотелось бы, чтобы ребенок умел все, желательно лучше других. На это настроены большинство родителей и педагогов. А что, собственно, это «все»? Читать, считать и писать? Нет-нет, хорошо бы, конечно, и рисовать, кувыркаться, разбираться в архитектуре и помогать бабушке, однако это как бы менее существенно. А уровень личности в 5–6 лет определяется как раз по счету и чтению. Такова норма.
И при этом мы не перестаем вспоминать известные всем и каждому истории о знаменитых личностях, демонстрировавших в разное время серьезное отставание от так называемой нормы. Троечник Эйнштейн, молчаливый Андерсен, которого долго считали умственно отсталым, – сколько их было!..
По моим (думаю, и по вашим тоже) многолетним наблюдениям, человеческие особенности воистину непредсказуемы. Скажем, никак не хочет человек трех лет начинать говорить. Ну ни в какую! Однако гениально рисует. И что же? А то, что с точки зрения так называемой нормы этот человек отстает. Это называется «задержка речевого развития». А тот факт, что человек и в два раза старше не сможет изобразить ничего подобного – так это так, бывает. Заметим, что второй, тот самый, который и кисть взять в руки не может, считается безусловно нормальным.
Вот так мы беремся определять, что нормально, а что нет, не давая себе труда понять саму природу личности.
——
давайте, наконец, договоримся: если мы не способны разглядеть в человеке искру божью – ненормальны МЫ. Точка.
——-
Ну а что же делать родителям, если они все-таки видят явные и более или менее объективные признаки отставания от сверстников?» Ответ прост: помогать.
Но мы ни в коем случае не должны путать необходимость помощи и собственный страх несоответствия чужим представлениям. Этот самый страх несоответствия часто приводит к гораздо более тяжелым последствиям, например боязни и отрицанию детства как такового. Не верите, что подобное случается? Тогда предлагаю поговорить об этом явлении.
О детобоязни
В песне Тортиллы говорится: «будь веселым, дерзким, шумным, драться надо – так дерись, никогда не знай покоя, плачь и смейся невпопад…»
И рядом наше взрослое: «смех без причины – признак дурачины», «что льешь крокодильи слезы», «не дерзи», «успокойся наконец», ну и так далее… Как это ловко у нас получается! С одной стороны, петь с такой веселой ностальгической многозначительностью, с другой же – старательно выключать эти же самые детские черты при первом их проявлении. Почему? Что пугает нас? Отчего мы ведем себя так, как будто, в отличие от черепахи Тортиллы, мы такими не были. Забыли? Вытеснили?
А уж о ситуациях, когда человек поет на улице, прыгает и бегает, и говорить почти нечего. Вам стыдно за него? А может быть, просто что-то вспомнилось, независимо от вас самих? Например, как вас когда-то ругали именно за это? Или краем глаза заметили неодобрительный взгляд прохожего? Или – что тоже бывает – просто представили себе саму возможность такого взгляда?.. Как ни крути – получается снова, что ответственность на нас. Это наши ощущения, наши воспоминания, наши фантазии. Значит, в нас и дело.
Он может вырасти, так никогда и не узнав о своем собственном праве на себя, о праве «быть веселым, дерзким, шумным». И помочь ему мы можем только одним способом: остановиться на мгновение и подумать. Перед тем как сделать замечание, перед тем как прервать его песню, остановить его танец, омрачить его беспричинное веселье. Остановиться, глубоко вдохнуть и заняться собой. Простите, что я опять о том же…
Боязнь детскости сродни шовинистическим или расистским проявлениям: во всех подобных случаях люди отрицают или не позволяют другим быть самими собой, не принимают самость других людей (женскую, расовую, национальную).
У нас не вызывает вопросов, например, необходимость помощи старикам – мы безоговорочно принимаем немощь в качестве возрастной принадлежности. И не стремимся изменить человека, а лишь стараемся сделать его жизнь более комфортной. В чем же разница? Давайте и детям дадим спокойно взрослеть, познавая мир в их собственном ритме и темпе.
ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР
Часто бывает так: ребенок сломает что-нибудь, испортит, нахулиганит, а потом не может сам объяснить причину своего поступка. Стоит ли с ним об этом говорить?
Знаете, мне иногда кажется, что требование дать ответ на вопрос: «Почему ты это делаешь?» – самое глупое взрослое требование.
Почему бы нам не сказать прямо о том, что нас волнует, не поделиться своими мыслями?» Впрочем, и ответ ясен: чтобы сообщить об этом, нужно по меньшей мере осознать, чего мы хотим, что нас раздражает, какую цель мы преследуем.
В самом деле, что можно ответить на вопрос: «Почему ты это сделал(а)?» Попробуйте-ка сами, только честно.
«Почему ты не поставил чашку на место?» – «Потому что забыл…» Разве такой диалог мы имеем в виду? Не проще ли просто сказать, что чашка на своем месте для нас – основа порядка.
На исступленно повторяемый вопрос взрослого: «Почему ты так поступаешь?» – ответа часто просто нет. Не существует. Нужно понять: единственное, что скрывается за этим бездумным вопросом, – это желание управлять. Точнее, обретение иллюзии управления. Без которой иногда так трудно справиться с самим собой.
«Легковозбудимый субъект» или тонкая организация нервной системы?
Mы, взрослые, истерик чаще всего просто боимся. А собственно – почему? Что в них такого страшного? Не в том ли дело, что мы в очередной раз оказываемся в неудобной и неприятной для нас ситуации и, соответственно, стараемся как можно скорее из нее выбраться, не особо обращая внимание на суть происходящего? С другой стороны, нас можно понять: ну как оставаться безучастными, когда любимому человеку явно плохо? Вот и начинаем мы сами ужасно нервничать, теряя возможность понять, что с ним и нами происходит.
A почему, собственно, детские истерики выделяются в некий особый подвид истерик? Разве есть в данном случае принципиальная разница между детьми и взрослыми? Это, позвольте, какая же? В состоянии истерики человек вне зависимости от возраста не может совладать с собой, ему по-настоящему плохо, он не в силах поменять действительность привычным способом, не справляется с осознанием происходящего. Вот из этого, как мне кажется, и нужно исходить.
Hам проще объяснить детские расстройства несущественными причинами, в отличие от расстройств взрослых. Подумаешь, игрушку не купили! Подумаешь, не дали доиграть! Да, представьте, это может быть причиной очень серьезного огорчения, ведь всё, как известно, относительно, и судить о глубине детского горя можно только в их, детской системе координат. А критериев для такой сущностной оценки, увы, у нас попросту нет. И этот факт нам, взрослым, хорошо бы принять и запомнить.
Давайте по существу. Я бы предложил, вместо того чтобы привычно искать манипулятивные способы прекращения неприятных нам проявлений близких, отнестись к ним по-человечески. Думаю, что в первую очередь человека в истерике жаль.
В состоянии истерики человек вне зависимости от возраста не может совладать с собой, ему по-настоящему плохо, он не в силах поменять реальность привычным способом, не справляется с осознанием происходящего.
Поэтому сначала важно просто сообщить человеку, что мы его ВИДИМ, что заметили его огорчение, что сами этим огорчены. Да-да, просто сообщить, желательно спокойно, обняв, так, чтобы он нас услышал.
Далее. Предлагайте помощь. Именно такими словами: «Чем тебе помочь?»
Спрашивайте, что нужно человеку, для того чтобы справиться с этим тяжелым состоянием, предложите стакан воды, предложите умыться. Не уставайте помогать. Если помощь отринута, просто отойдите – пусть он побудет с самим собой. Пусть у человека будет возможность проверить (и со временем наладить) собственные механизмы перехода в другое состояние.
Третье. Стоит объяснить нашу позицию: мы не умеем, не готовы общаться сейчас и таким образом (чаще всего это и является правдой). Это может звучать примерно так: «Мне, честное слово, очень тебя жаль, я очень тебя люблю, я с радостью помогу тебе, чем могу, но общаться в такой форме не стану, поскольку не умею (мне это неприятно, мы ничего не достигнем, я нервничаю, я не могу так разговаривать и т. п.)». Разговор по существу сейчас невозможен, не злитесь: злиться просто не на что! Ведь истерика в 90 % случаев не имеет отношения к ее изначальному предмету. И поверьте, ребенок способен это понять.
Если мы и сами чувствуем, как впадаем в «пограничное» состояние, – самое время заняться собой (тот же стакан воды и глубокий вдох нам наверняка помогут). О предмете истерики (если он вообще существует) можно и нужно говорить только через некоторое – значительное – время после того, как человек успокоится.
Если мы хотим добиться к осознания человеком какого-то факта (у меня действительно нет денег на игрушку), необходимо вести беседу, когда все ее участники спокойны, когда им комфортно. То есть через несколько часов, а иногда и через несколько дней после события. В противном случае мы только распаляем и обижаем и собеседника, и себя самих.
Я беру на себя смелость гарантировать, что при соблюдении этих простых человеческих правил постепенно от так называемых истерик не останется и следа. Проверено и исследовано. Неоднократно.
И последнее: тот факт, что у ребенка не хватает собственного опыта для изменения своего состояния, не делает его плохо воспитанным, распущенным, избалованным, а лишь более уязвимым. А это значит, что просто пора вспомнить о нашей родительской роли. И предложить защиту и помощь.
ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР
Вы часто говорите, что причина родительского раздражения не так уж важна и победить его можно, акцентируя внимание на телесных симптомах. Справедливо ли это в отношении детских истерик?
Безусловно да. Например, у нас в школе учится молодой человек, который пришел к нам в шесть лет. Тогда он часто оказывался в состоянии, близком к истерической агрессии. Общаясь, мы вместе с ним заметили, что перед этим у него всегда сжимаются кулаки, и первым делом научились обращать внимание на них во время «приступа». «И если после того, как ты разожмешь кулаки, тебе захочется упасть на пол и закричать, – говорил я ему, – пожалуйста». Как вы понимаете, в тот момент, когда он разжимал кулаки, это состояние проходило. Как будто по мановению волшебной палочки. Само собой.
А поговорить?
На днях оказался я случайно у выхода из детского сада в конце рабочего дня. Мимо меня прошли подряд четыре мамы с детьми. Удивительно, но я услышал четыре совершенно одинаковых разговора: Мама: Ну, что ты сегодня делал(а)? Ребенок: М-м… Мама (как бы помогая): Было в садике что-нибудь интересное? Ребенок: Ну-у… Вот и все. Что называется, вот и поговорили.
Должен признаться, и среди вопросов, которые задают мне родители, в том числе и в нашей школе, один из самых частых этот: «Почему он(а) не рассказывает о том, что происходит?» И правда, почему так? Они что, не хотят с нами делиться? Дорогие родители, не волнуйтесь, еще как хотят! Только не умеют. Совсем как… мы с вами.
Спрашиваю маму, когда она в последний раз говорила с сыном о своей работе. Она удивленно отвечает: «Кажется, никогда…» Интересно, как же человеку научиться рассказывать о себе, если он не видит такой модели диалога рядом? Разговор «в одну сторону» даже с самой доброй и милой мамой в мире неминуемо будет похож на допрос. А кому же приятно принимать участие в допросах, тем более в качестве подозреваемого?
Рассказывая человеку о том, какие были у нас переживания, интересные встречи, удивление, радости, мы протягиваем ему руку и даем право на собственный рассказ. И заодно обнаруживаем, что интереснее собеседника не найти. Только не надо торопиться. И ему, и нам нужно время, чтобы научиться. Постепенно, день за днем мы вместе будем открывать, как это здорово – общаться. В две стороны. Вот и весь секрет. Хотите слышать об их жизни – говорите о своей. Кстати, это совсем как у взрослых.
Крекс… пекс… секс…
Итак, должны ли родители вообще говорить с детьми о сексе? Ответ однозначен: должны! Как говорить? Да правду говорить.
О том, что люди любят друг друга, о том, что часто им хочется прижаться друг к другу тесно-тесно – так тесно, что они практически проникают друг в друга. О том, почему такие отношения называются интимными. О том, что бывают такие отношения между самыми любимыми людьми и что это настоящее счастье – испытывать такую любовь. О том, что это часть волшебных любовных приключений, до которых еще предстоит дорасти (да-да, у человека не возникает желание попробовать все, о чем он узнает прямо здесь и прямо сейчас, – он хорошо понимает, что до многого нужно дорасти).
О том, что речь идет о настоящем удовольствии – таком, что и рассказать-то словами трудно. О том, что вы завидуете им, потому что когда-то у них будет их первый раз, которого у вас уже не будет. О том, что у женщин есть вагина, а у мужчин – пенис и что эти органы играют важнейшую роль в нашей жизни вообще и в любви в частности. О том, что друг к другу нужно относиться бережно, о том, что зачаты дети в настоящей любви… Много о чем… Смущаетесь? Объясняйте почему. Только говорите!
Изнасилование на пятерку
Дело вовсе не в том, что я категорически против оценок, я просто действительно совсем-совсем не понимаю, как оценка в школе может явиться хоть каким-то образовательным (педагогическим) инструментом.
Желание получить положительную оценку (и избежать отрицательной) постепенно становится сильнейшей мотивацией. Настолько сильной, что часто она покрывает все остальные мотивации. Потому и вводится в манипулятивных системах дрессировка с самого раннего детства. Начнем с простейших примеров: человек хочет поскорее выпить компот. При этом знает, что положительную оценку («ты хороший мальчик») он получит в случае, если съест суп.
Что станет результатом? Его неумение определить, чего он на самом деле хочет? Познание принципа зависимости отношений с мамой от ее субъективной оценки? Что взрослые лучше знают, как жить? Организм подсказывает, что он хочет компот (рис с овощами, макароны и пр.), а мир диктует, что нужно есть суп.
Оценка – наркотик, ежедневное применение которого вытесняет истинные мотивации.
Могу предложить вам жестокую и опасную проверку: введите на недельку жесткую оценочную систему в собственные женско-мужские отношения, и увидите, с какой скоростью все рухнет. «Дорогой, сегодня за наш секс ставлю тебе 4 с минусом…» «Дорогая, тебе троечка за сегодняшний вечер». Смешно, не правда ли? Вот и в отношениях с детьми – смешно. Оценка приводит к тому, что человек учится соответствовать не самому себе, своим желаниям, мыслям, интересам, а учебнику, взглядам учителя, вообще – взрослого. Он постепенно теряет умение взаимодействовать с миром, выбирать. Это неправда, что без оценок «они» не учатся! Ну совсем неправда.
В процессе учения, познания, безусловно, человеку необходима «обратная связь». Ну так и дайте ее! Начиная с раннего детства. Разговор о том, что вы думаете, что чувствуете, что вам мешает, что помогает, каков ваш опыт, предложение поддержки, – все это намного действеннее, чем оценочное «молодец, хороший мальчик, вот теперь ты мне нравишься» (мне! Вот в чем истинная цель – понравиться высшему существу!).
Я снова и снова возвращаюсь к своему излюбленному вопросу: зачем нужны оценки? Если ответ – обратная связь, то намного проще дать ее на словах, объяснить, что к чему, найти вместе ошибки, предложить путь к их исправлению, пониманию. Оценка – один из главных якорей учителей и родителей, не умеющих или не желающих сделать жизнь интересной как для себя, так и для ребенка.
Сравнение – мать насилия
«Посмотри, какая красивая девочка! Это потому, что она в платьице».
Шаг за шагом мы вгоняем детей в комплекс неполноценности. Последовательно и планомерно. Он будет проявляться в учебе, в дружбе, в любви. Сравнение разъедает душу покруче, чем насилие.
Нет больше его радостей, страданий, успехов. Есть только сравнения, одни сплошные сравнения. «Вот мальчик же не плачет!» А я вот плачу! Представляете?! Плачу! Потому что мне больно! Мне нужно тепло и помощь, а не сравнение! «Вот какая девочка красивая в юбке». А мне правда нравятся брюки!
Сравнение неминуемо приводит человека к унижению других, к ненависти, к окончательной потере себя самого, если нет никого, с кем можно сравниться. Сравнения, естественно, в свою пользу. И любой ценой.
Необходимость постоянно доказывать – папе, учителям, друзьям – разрушает наших детей. Человек окончательно теряет право на самость.
ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР
Вы описываете ситуацию, в которой человек, услышав фразу: «У меня новая машинка», сразу же начинает защищаться, сравнивая положение собеседника со своим. Что делать, когда ты заметил такую установку у своего ребенка и не хочешь, чтобы разговор с ним превратился исключительно в воспитание?
Есть такой замечательный инструмент – вопрос. Например, вопрос: «Что ты хотел сказать?» или «Важно ли это?» Разговор тут же переходит в другое русло.
В большинстве случаев ребенок не только задумается о своем мировоззрении, но и будет готов поговорить с вами на эту тему. И чем человек младше, тем проще. Ну и разумеется, ни в коем случае нельзя ругать ребенка.
Фокус-покус (Манипуляции)
Простейший пример: «Все хорошие дети едят кашу». Видите, как это устроено? Мы предлагаем человеку некое утверждение, представляя его в качестве непреложной истины. Как вы понимаете, это утверждение, мягко говоря, не совсем верно: не все дети едят кашу, люди едят ее вне зависимости от характера и т. д. Важным элементом успешной манипуляции является отнятие у второй стороны права на возражения, практически лишение ее воли. Что может сказать человек трех лет в ответ на такую фразу? Он не в состоянии ее оспорить. Остается только есть кашу, давясь ею и собственной обидой.
При этом важно помнить: в основе манипуляции всегда лежит ложь! Одна сторона бесцеремонно обманывает другую, навязывая ей определенный взгляд на вещи.
Бьет – значит любит
Нас так долго приучали к тому, что только кнут и пряник могут достойно регулировать человеческое поведение, нам так часто говорили, что процесс воспитания человека напоминает дрессировку животного, что мы на полном серьезе стали представлять поощрение и наказание научным педагогическим методом, а вовсе не королями манипуляций, которыми они являются на деле…
Давайте поймем, в чем именно заключается противоречие между человеческим подходом и методом поощрений и наказаний. Во-первых, поощрение и наказание принципиально исходят из превосходства одной личности над другой. Это очевидно: ведь кто-то должен решать, что достойно поощрения, а что – наказания.
Во-вторых, в рамках этого метода происходит очень быстрая (а часто и изначальная) подмена мотивации. Несмотря на то что именно при данном подходе часто можно слышать фразы типа: «Ты это делаешь не для меня! Это важно для тебя – потом благодарить будешь», ребенок, конечно, делает это (учится, ест, выполняет задания учителя, демонстрирует определенную модель поведения) не для того, чтобы учиться, есть и т. д., а потому, что таковы правила игры в поощрение и наказание. И игру эту человек осваивает быстро, нередко навсегда подменяя ею настоящие человеческие отношения.
В-третьих, в рассматриваемом методе человек практически лишается права выбора.
Самое время задать наш любимый вопрос: зачем нам это подчинение? Ведь мы добились всего лишь проявления внешней поведенческой модели, основанной на подавлении слабого сильным.
Второй вариант: наказуемый действительно поверил, что так вести себя нельзя. То есть по той или иной причине принял навязываемую модель поведения. Ну, и чего же мы добились? Подменили личностный процесс ребенка нашим собственным. А заодно в очередной раз наделили себя правом решать, что такое хорошо, а что такое плохо.
Неужели это и есть то, за что мы так боролись? Неужели именно о таких отношениях мы мечтали?
Похожим образом дело обстоит и с поощрениями: почему нам дано решать, что достойно поощрения, а что нет? Не лучше ли попытаться избежать оценочной шкалы и вступить в диалог о самой сути проблемы, минуя скользкую тему «нравится – не нравится»?
Есть мнение, что наказание – это своего рода прививка. Ребенок учится понимать, что если он ведет себя безответственно, то ему потом будет плохо. Я ожидаемо спрошу: кто и на каких основаниях решает, какое поведение является ответственным, а какое – безответственным? Где мера безответственности? Мне кажется, что наделение себя правом ее устанавливать – это снятие с себя какой-либо ответственности, это толкание мира в абстрактную и очень опасную субъективную парадигму, в которой тому, кто сильнее, позволяется определять правильность поступков других. Такая бесконтрольная власть – это, возможно, функция Всевышнего, но уж точно не родителя.
ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР
Метод игнорирования тоже можно отнести к наказаниям?
Да-да, это опять-таки расчеловечивание. Даже еще жестче: я демонстрирую тебе, что тебя нет, я выключаю тебя из своей жизни. Что-то произошло – и тебя больше не существует. Представляете? При этом связь между поступком и его результатом совершенно неочевидна. И главное – зачем? Чего таким способом хочет добиться взрослый? Некоего условного рефлекса: вошел родитель – следует опустить руки по швам, прекратить делать что-то, чего он не любит. Если взрослый человек выбирает такую модель взаимоотношений, то о надеждах на живое общение и развитие у ребенка критического мышления придется забыть, потому что всему этому при подобном подходе попросту нет места.
Психологи и преподаватели часто советуют метод естественных последствий как альтернативу наказаниям. «Если ты не хочешь надевать шапку, то останешься дома», «Если ты не хочешь возвращаться домой с прогулки, то я уйду без тебя»
Это происходит от удивительной закомплексованности взрослых. Родитель (или преподаватель) в этот момент хочет быть в глазах более слабого человека богом – не меньше. То есть чья-то диктаторская воля выдается за естественность, за саму природу. Взрослые имеют монополию на законы миропорядка.
Когда маленький ребенок устраивает истерику из-за усталости, может быть, стоит дать ему по попе, чтобы он привыкал контролировать свое поведение?
Когда близкому человеку плохо, естественно, следует ему помочь. Тем более что это довольно просто: дать понять, что ты его любишь и слышишь, что ты рядом. Поэтому я всегда советую спрашивать у человека, чем ему можно помочь. Он точно скажет, ему ведь тяжело находиться в таком состоянии.
Похвала – это всегда поощрение?
надо быть очень осторожным, чтобы твое мнение не воспринималось как оценка. Во избежание этого можно, например, изменить формулировку – говорить не о собеседнике, а о себе: «Меня поразила твоя картина», а не «Ты молодец, и твоя картина хорошая».
Что посеешь, то и пожнешь
Расхожее выражение «Вместо воспитания ребенка воспитывайте себя – все равно он будет похож на вас» не просто имеет смысл, в нем заключена суть так называемого воспитательного процесса. Вот, собственно, и все.
Удивительно, но в педагогике паттерны перенимаются с такой скоростью, что часто и не уследишь…
Будем агрессивны, жестоки, доминантны – именно этому и научим. Будем принимать, любить, слышать – дадим себе шанс быть принятыми, любимыми, услышанными. И в мелочах, и по-крупному.
О том, что можно и чего нельзя, или Свобода от воспитания
Я уверен: растить – родительская свобода и радость, воспитывать – родительская тюрьма. Может, пойдем на волю?
Чего, собственно говоря, нельзя детям? Нельзя совать пальцы в розетку? Нельзя промочить ноги? Получать двойки? Ругаться матом? Есть сладкое?.. Потому что… Что? Что, собственно, произойдет, если человек промочит ноги? А ничего не произойдет. Можно промочить ноги! Особенно если знаешь, как сушить носки. А можно ходить зимой без шапки? Конечно, особенно если сам понимаешь, когда тебе холодно (не мама говорит, а сам!). Можно кричать в общественном транспорте? Еще как! А зачем, кстати? (Ведь этот вопрос можно задать, он очень интересный.) Можно поздно ложиться спать.
Предлагаю провести простенький эксперимент. Перед тем как очередной раз открыть рот, спросите себя, почему этого нельзя. Не удовлетворяйтесь простым ответом типа «нельзя, и все». Ответьте по-честному.
И вдруг волшебным образом выяснится, что на самом деле все можно. Только нужно знать, как с этим всем обращаться. Понимать, какое у нас к этому всему собственное отношение. «Так что же, если ребенок стучит у меня над ухом молотком, мне и сказать ничего нельзя»? – возмутится оскорбленный родитель. Почему же не сказать? Конечно, сказать. Причем вместо закрытого «нельзя» мы можем предложить десяток других вариантов. Можно попросить стучать потише, можно уйти в другую комнату, можно объяснить, почему вам это мешает, можно постучать вместе с ним. МОЖНО, понимаете?
Человек, растущий в парадигме «можно», способен видеть, слышать, внимать. Он способен сказать «могу, но не хочу» или, наоборот, «хочу, но сейчас не стоит».
Тело как педагогический инструмент
Стою на автобусной остановке. Рядом папа и дочка лет четырех. Подходит автобус. Напевая, девочка собирается подняться на ступеньку и случайно задевает женщину, которая тоже желает войти. Женщина недовольно на нее смотрит, а папа резко и грубо выдергивает дочь из автобуса и шипит, именно шипит сквозь зубы: «Ты что, не умеешь себя вести?!»
Вот, собственно, и все. Конец сцены. Девочка, естественно, перестает петь, встает около отца настоящим истуканом, ее глаза наполняются слезами.
Hо давайте-ка сегодня говорить не о ней, а о папе. Ведь и ему по-настоящему плохо. В этом, поверьте, нет никакого сомнения. Он скрежещет зубами, тело его напрягается, настроение портится (рискну предположить, что еще пересыхает во рту, учащается пульс, ломит в висках). Что же происходит? Неужели все это оттого, что дочь всего лишь что-то сделала не так, по его мнению? Или оттого, что он решил защитить от своей девочки какую-то незнакомую тетку?
Заявляю с полной ответственностью: воспитывать папу совершенно бесполезно. Дело в том, что эту реакцию «выдает» его тело, причем почти вне всякой связи с интеллектом. Как будто просыпается какое-то воспоминание, как будто его организм защищается от чего-то, как будто злой дух действует вместо него… Я берусь утверждать, что папа, скорее всего, и не знает, что и почему с ним произошло. Более того, если начать убеждать его, что так вести себя неправильно, он, вероятнее всего, удрученно согласится. Только что толку? Ведь в следующий раз все повторится сначала… Знакомо? Думаю, знакомо многим.
Или еще знакомая многим ситуация: ребенок плохо ест. Размазывает кашу по тарелке, сидит подолгу над каждой ложкой, роняет – о ужас! – еду на стол. Оставьте вопрос, почему нам не все равно, как он(а) ест и вспомните, пожалуйста, что в это время мы испытываем сильнейшие ФИЗИЧЕСКИЕ ощущения, которые провоцируют последующее поведение.
Реакция наша в подавляющем большинстве случаев (если не во всех) не интеллектуальная, а ФИЗИЧЕСКАЯ!
Приведу для верности еще пример. Мама жалуется мне сама на себя.
гуляли они с десятилетним сыном по прекрасному осеннему Петербургу, смеялись, ели мороженое, у обоих было чудесное настроение, пока черт не дернул ее за язык (ее слова) и она не спросила, кто был архитектором Эрмитажa.
Уже через пару секунд несчастная обнаружила себя в состоянии дичайшего раздражения, орущей на мальчика, давшего неверный ответ.
Мы довольно много работали с этой мамой. И она вспомнила, что ее тело реагирует на подобные ситуации всегда одинаково: потеют руки и дико ломит спина. Ей ФИЗИЧЕСКИ плохо, организм как будто нарочно играет с ней злую шутку. Раз за разом происходит с ней все это по следующей схеме: она гуляет – возникает резкая боль в спине – она пристает к сыну с «образовательными» вопросами – она выдает дикую реакцию на его незнание или ошибку.
Если бы мама осознавала, что с ней происходит, разве стала бы она портить прекрасный день? Просто поняла бы, что нужно присесть и отдохнуть. В тот момент, когда мама начала осознавать происходящее с ней, с ее телом, 90 % конфликтов с сыном исчезли из ее жизни.
Итак, хотите теперь честный ответ на вопрос, что делать, и честную рекомендацию? Пожалуйста: просто занимайтесь собой! ФИЗИЧЕСКИ. Когда ребенок размазывает по тарелке еду – в этом нет ничего плохого (как, впрочем, и хорошего). Все, что с вами в этот момент происходит (а происходит так много), не имеет к нему никакого отношения – это просто реакции вашего тела на старые воспоминания, обиды, страхи и пр.
Если в те отведенные нам судьбой доли секунды перед совершением действия по отношению к ребенку мы проверим самих себя (и снова – проверим физически: как мы дышим, не сжались ли у нас руки в кулаки, удобно ли нам стоять, не нужно ли сделать глоток воды и пр.), 90 % сложных ситуаций исчезнут.
Подумайте сами: так здорово, когда четырехлетняя дочь прыгает, поет и смеется; так прекрасно гулять с сыном – просто гулять, ни о чем не думая, не занимаясь при этом воспитательно-образовательным процессом; так чудесно ужинать с любимым человеком (да, и трех лет) и помогать ему, если еда упала на стол или на пол.
Так круто понимать, что с тобой происходит, и защищать от самого себя дорогих и любимых людей… просто в нужные моменты наблюдать за собственным телом и вмешиваться в процессы по мере необходимости. Чувствуете, как что-то подкатывает к горлу и становится тяжело дышать? Сделайте произвольно пару глубоких вдохов. У вас вспотели ладони? Просто вытрите их. Пересохло в горле? Попейте воды. Стали ватными ноги? Присядьте. И так далее.
Возможно, это звучит для некоторых слишком просто – что ж, проверьте меня и попробуйте. Только честно. В следующий раз (а он, увы, будет у большинства из нас) в ситуации так называемого раздражения, например, обратите внимание на собственное тело. Сверху донизу и наоборот.
Необходимо помнить и еще одну вещь: речь идет о глубоко укоренившихся привычках. В определенной ситуации организм привык выдавать определенную реакцию. Это означает, что некоторое время придется потерпеть. Будут срывы, будут разочарования. Но будет и сумасшедший успех. Ведь тут сходятся целых два удовольствия: заниматься собой и делать счастливым любимого человека. Стоит того, разве нет?
ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР
Если человек не смог справиться с собой и накричал на ребенка, стоит ли обсуждать с ним причины, почему это произошло? Или лучше просто извиниться и продолжить работу над собой?
Я абсолютно уверен, что извиняться надо и что лучше не грузить ребенка своими проблемами, которые не имеют к нему отношения, а серьезно заняться собой, собственными реакциями, в том числе телесными, научиться их отслеживать – и в тот момент, когда у тебя, скажем, сдавило горло, пойти выпить стакан воды. Организм моментально перестраивается, и тебе уже не захочется ни на кого кричать. Еще раз отмечу этот принципиально важный момент: действия другого человека не имеют отношения к моему телу, ребенок, размазывающий кашу по тарелке, – всего лишь один из миллиона раздражителей, на которые я реагирую, соответственно, заботиться об этом должен я, а вовсе не он.
когда ты хочешь закричать еще до того, как подумал, нужно в долю секунды поймать себя и успеть, фигурально выражаясь, пожелать добра. Я, например, зачастую не успеваю, меня, бывает, заносит, как машину на скользком повороте, но надо приучать себя – это очень важно. Можно тренироваться на посторонних людях, скажем, идти по улице и всем прохожим желать добра, это проще. А там, глядишь, и собственному сыну или маме пожелаешь только самого лучшего.
Про то, как защитить детей
Хотите защитить от агрессии? Это просто: не будьте агрессивны. Совсем. Оставьте все эти «Прекрати сейчасжеатоянезнаючтосделаю!» Сорвались – просите прощения. Не умеете – учитесь. Лучше на супругах и друзьях. Перестаньте оправдывать собственные гадости чьим-то плохим поведением или непослушанием. Ах, мы не справляемся с раздражением? Но чья же это проблема? Не наша ли?
Дети изначально дают нам такую фору, что и описать трудно. Мы ведь для них и так самые лучшие, мы всегда правы, мы не делаем ошибок. Они-то как раз принимают нас такими, какие мы есть. Разве не так? Как же нам приходится трудиться, чтобы все испортить!
В определенном смысле я призываю к «благородному бездействию». Спокойно занимаясь собой, мы ничего не испортим. И когда я говорю «любить», я имею в виду именно это. Получать удовольствие от любви.
Не нужно всегда быть «в отличной родительской форме». Но ведь можно просто быть честными, сказать «я устал, я раздражен, у меня проблемы на работе, я хочу побыть один, наконец», вместо того чтобы манипулировать и заявлять «тебе пора почитать, ты бездельник, ты постоянно крутишься под ногами, мне за тебя опять стыдно» и пр.
Пути интереса неисповедимы…
Им ничего не интересно. Только айпад, только телевизор, только… не то, что хотелось бы нам… Как же нам удается сделать так, чтобы человек уже к семи-восьми годам перестал быть любопытным, превратился в скучного исполнителя чужой воли?
Мариинский театр. Балет «Сильфида». Слышу громкий шепот:
«Смотри, смотри, какие деревья! Ой, как балерина танцует! Видишь, дядя пошел к колдунье! Ой, а она – смотри, какая злая! Ах, какое красивое платье – ты заметила?»
Это диалог (с позволения сказать) мамы с девочкой лет семи. Указания, на что именно смотреть и как реагировать, не прекращаются ни на минуту.
Антракт. Ничего не меняется. «Ты обратила внимание на люстру? А вот эту роспись на потолке – представляешь, как тяжело было сделать? Смотри, какие все нарядные – это потому, что в театр принято так ходить…»
Но и это еще не все. Каждые пятнадцать минут устраивается экспресс-экзамен: «Ты запомнила, как ее зовут? А кто музыку написал? Зачем они ушли в лес? Увертюра – это?..» И так далее – по кругу.
У бедной девочки практически нет шансов на собственное впечатление. Ее интерес полностью парализован. Она бы и получила удовольствие от балета, но где там! Пребывающая в ужасе от того, что что-то останется незамеченным, ее мама не дает ей ни малейшей возможности насладиться прекрасным. Знакомо?
Интерес важно не спугнуть. А для этого – просто нет другого выхода – необходимо полностью положиться на человека. Возможно, приятно думать, что мы и есть самое главное в их жизни, что без нас они не в состоянии и шагу ступить. Что красоту они способны воспринимать только в рамках наших инструкций. Должен окончательно разочаровать читателя: это не так.
человек в рамках инструкций разучивается видеть, слышать, воспринимать. У него отбирается право обращать внимание на прекрасные мелочи, его интерес подменяется интересом взрослого. И потом – совсем скоро – этот же взрослый и обращается к нему с претензией: «тебе ничего не интересно». Конечно, не интересно, ведь столько сил потрачено на убийство этого самого интереса!
Любопытство – базисное качество, и оно есть у каждого. Поэтому сделать так, чтобы у человека возник интерес к учебе, очень просто: нужно не убивать этот интерес. Как его уничтожают, к сожалению, коллеги и родители знают очень хорошо: «Вырастешь – узнаешь», «Ты мешаешь мне разговаривать», «Ты сейчас этого не поймешь», «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали» и тому подобными фразами.
Главная модель: если хотите чем-то заинтересовать ребенка, интересуйтесь этим сами. Хотите, чтобы он читал, – читайте сами. Если ребенок будет регулярно видеть вас с томиком Бунина, я гарантирую, что, глядя на вас, он тоже начнет читать.
Волшебное «взаимо-»
Какими будут технологии вообще и технологии получения знаний в частности? К какому «завтра» мы готовим наших детей? Не знаете? Вот и я не знаю. И двадцать лет назад не знали, хотя многие уверяли, что знают. Тогда вопрос: какое же право у нас есть выбирать и навязывать те или иные знания детям будущего?
Между тем ответ существует. Этот ответ – взаимодействие. Именно ему мы должны учиться. Взаимодействию с самими собой, с другими людьми, со знаниями, с технологиями. Если сегодня человек умеет самостоятельно ставить вопросы и искать ответы, выбирать в океане бесконечного знания то, что ему необходимо, обращаться к неожиданному источнику, понимать собственный интерес, взаимодействовать с интересом другого, вписывать открытия в жизнь, не пугаться новых технологий, определять потребности человечества, верить своей интуиции – ему будет чем заняться и завтра. Причем заняться с огромным интересом, понимая, зачем ему и другим это занятие нужно. Личностное взаимодействие сегодня – главный образовательный код.
если таблица умножения объясняет нам, как устроен мир, как строить с ним отношения, помогает понять себя, дает возможность творить – она прекрасна. Так же, как она становится страшным оружием саморазрушения, если «надо, Федя, надо!».
Звериный оскал человечности
«Конкуренция заложена в нашей природе, – запальчиво восклицает моя собеседница. – Это инстинкт!»
Мы, совершающие бесконечный путь от животного к человеческому. А человечность не в том ли и заключается, чтобы наблюдать и замечать собственные инстинктивные позывы и сознательно решать, как поступать? «Сколько же можно повторять одно и то же! Уже и собака поняла бы! – слышу я до боли знакомый текст. – Ты что, не можешь это просто выучить?!» Знаете, что тут самое интересное? Что и вправду, собака, возможно, и поняла бы. А вот человек, представьте, никак не может. Как будто сопротивляется сама человеческая природа, как будто ребенок борется за право не понимать и не принимать все, что ему втолковывают как само собой разумеющееся. Он ведь человек и не хочет выучивать как собака.
Действительно, вечный «взрослый» аргумент «даже у животных так» на деле работает с точностью до наоборот. Это не «даже у животных», это именно у животных так.
Даже и мантра взрослая существует на эту тему: «Если он(а) не будет уметь постоять за себя, он(а) погибнет в большом мире». Мантра, безусловно, удобная, поскольку, помимо прочего, она еще и оправдывает практически любые наши инстинктивные гадости.
Так, как-то я узнал, что папа одной ученицы приказал ей (именно приказал) прочесть за лето толстенный том И. А. Крылова. «Это зачем же?» – изумленно интересуюсь я. «Как зачем? Она должна знать, что такое «надо».
Что и говорить, этот метод, безусловно, действенен. Помимо очевидного побочного эффекта (ненависть к Крылову, а возможно, и к чтению вообще) гарантированно девочка уяснит как раз, что «жизнь – борьба», что необходимо подавлять ближнего, насколько хватает сил, так, безо всякой причины, просто потому, что ты сильнее. Ну и с гордостью понесет это знание дальше.
Нo не в том ли дело, что в этой ситуации просто срабатывает животный инстинкт подчинить себе – сильному и старшему – слабого и юного? Боюсь, именно в этом. Иначе трудно объяснить тупое упорство родителя.
Искусство воспитания раба
взгляните на родительские форумы. И сравните их… со средневековыми советами по воспитанию раба
Бесчисленны и пугающе однообразны инструкции по применению жестких методов так называемого воспитания. Жесткость и непреклонность объявляются главными добродетелями взрослого мира. Глаголы «наказывать», «заставлять», «пороть» не сходят со страниц форумов. Редкая личная история обходится без горделивого «я поставил его на место».
Предлагаю подойти к вопросу совсем с другой стороны. Давайте попробуем понять, какова ваша цель? Да, я не оговорился: конкретно ваша?
Брутальный папа пишет в форуме о воспитании: «Лучший способ справиться (заметьте: справиться! словно о стихийном бедствии) с истериками – не обращать на них внимания. А если становится невыносимо (невыносимо, конечно, нам, просветленным родителям, кто берет в расчет детское «невыносимо»!) – наказать как следует».
Представляете, какой ад возникает в душе ребенка? Мало того что мне так плохо, я еще и один! Один на целом свете. Не считая родителей, которые всегда готовы сделать так, чтобы стало еще хуже… И в качестве полировки типичный аргумент взрослых:
«Меня тоже так воспитывали, и ничего…» Что – ничего? Кому – ничего? Кто сказал вам, что вы прекрасны в своей узости, жестокости, агрессии, неспособности принять, даже не принять – хотя бы увидеть человека рядом с собой? Откуда известно, что эти методы воспитания привели к положительным результатам? Мы выжили? Вот уж действительно и на том спасибо!
Разве простейшая логика (да-да, не наука педагогика, не любовь к собственному ребенку, а просто логика) не приводит вас к мысли о том, что чему учишь – тому и научишь?
• Если человеку хамить – он научится хамить.
• Если наказывать – он станет мастером наказаний и со временем вернет их окружающим с лихвой.
• Если лгать – станет лжецом.
Вы привычно спросите, что со всем этим делать… А я привычно отвечу: ровным счетом ничего. Все методы, упомянутые выше, никому не нужны, никому не несут даже минимальной пользы. Ни наказания, ни «учебка», ни агрессия. Они лишь неуклонно, шаг за шагом ухудшают будущее – детское и наше собственное.
Страшные и жестокие проявления близких могут только усугубить надлом в детском сознании. Мы же должны всеми силами отодвигать возможный удар, смягчать его, если он неизбежен. Это ведь именно то, что на умном языке называется родительской функцией.
Человек учится противостоять хамству, равно как и всякой другой гадости, когда у него появляется бесценный опыт созидающего и поддерживающего человеческого взаимодействия, когда он начинает ценить собственную личность и личность другого. Именно это учит ребенка не давать себя в обиду, а равно – защищать других.
Нужно сделать шаг в чудесный мир, в котором ждут те, кто любит нас больше всех на свете, – наши дети. Они очень ждут. И, не сомневайтесь, они нам помогут.
И перестаньте нести несчастье. Это не сильные слова, поверьте. Дети переживают испорченные отношения с вами именно так – как настоящее горе. И они никогда не предают вас. Во всяком случае, до определенного момента – пока не научатся. А вы?..
Почему мы не знаем о его несчастьях?
«Я только через десять лет узнала о тех ужасах, которые ему пришлось пережить в начальной школе», – с горечью сказала мне мама одного молодого человека.
Зачастую у нас действительно нет никакой возможности узнать, как им там живется, в их первом классе. Положение усугубляется тем, что такую ситуацию, в которой человек не может рассказать правду, попросить о помощи, построили мы сами
Когда учитель кричит – это правильно или неправильно? Если меня обижает взрослый, я должен терпеть или просить о помощи? Ведь взрослый наверняка прав.
Знаете, как тяжело в семь лет понять, а тем более принять, что взрослый может быть злым, гадким, мерзким человеком? Что он может вредить тебе? Что твое право на защиту действительно существует. Что плох не ты, а он, что нет ни единой причины терпеть эту муку, что в школе должно быть хорошо и приятно.
Какой высочайший уровень доверия к себе и своим близким должен быть у человека, чтобы сначала сказать: «Я не ошибаюсь, мне плохо», а затем прийти с этим к родителям. И быть уверенным, что ему не устроят третейский суд, «разбор полета», а встанут на одну с ним сторону?
Пересилив себя, обращается человек за помощью, открывает конкретные ситуации и… слышит ответ: «Не придумывай, этого не может быть!» Или: «Ну что же делать, нужно стараться! Потерпи! Ты в очень хорошей школе, привыкнешь», – и тому подобное.
Вот так и оказывается человек в безвыходной ситуациию
С этой точки зрения подготовка к школе просто необходима. Человек должен твердо знать, что такое личность. Практически знать. Он должен быть готов защитить себя – и сам, и с помощью близких. Он должен ощущать, что такое собственное достоинство, личная свобода. И если встретится на его пути человек, посягающий на это, он должен уметь отличить такое посягательство от нормы. И уметь дать отпор.
Правила для родителей подростков
Правило номер один
Займитесь собой. Если до этого момента у вас не было личной практики осознанности, самое время ее завести. Найдите то, что вам по душе. В противном случае вы постоянно будете искать, к чему придраться в своем ребенке.
Правило номер два
Дышите. Когда вы разговариваете с человеком, у которого внутри революция (например, революция, связанная с так называемым переходным возрастом), всегда в начале разговора нужно физически вдохнуть. Это не фигуральное выражение. Глубокий вдох – и поехали.
Правило номер три
Принимать их такими, какие они есть. Напоминайте себе, что вы находитесь сейчас с любимым человеком, которому больно, да-да, больно, даже если вам кажется, что ему хорошо. Помните сказку Ханса Кристиана Андерсена о Русалочке, которой ужасно больно, когда она ходит? Человек в переходном возрасте примерно так и живет: он все чувствует намного ярче, чем мы с вами, – и когда ему хорошо, и когда плохо.
Правило номер четыре
Идите у него на поводу. Даю этот совет с осторожностью, но всем сердцем. Если, например, человек в возрасте пятнадцати лет приходит домой и говорит: «Я хочу мороженое», значит, он верит в то, что вы ему это мороженое дадите, что вы – партнер. Ведь он достиг возраста, когда может и сам взять все, что хочет. Помните это, восхищайтесь тем, что ваши отношения таковы, и «дайте мороженое».
Правило номер пять
Напоминайте себе, что это ваш любимый человек. Он пробует разные способы взаимодействия с реальностью. И если он валяется на кровати и смотрит в потолок, это не значит, что он бездельничает. В этот момент у него проходит колоссальная душевная работа
Правило номер шесть
Рассказывайте о себе. Даже если вам кажется, что его это не интересует. Как прошел ваш день, что у вас получилось, что нет, чего вы боитесь. Это ваш шанс на связь сейчас и в дальнейшем. Не работает с людьми в этом возрасте «Что было в школе? Как прошел день?». Он уже рассказал кому надо, как прошел его день. Все, что вам остается, это рассказать, как прошел ваш. И тогда не исключено, что он расскажет о себе. Или, во всяком случае, будет знать, что, если ему захочется поделиться, есть ухо, готовое выслушать.
Правило номер семь
Помните о том, что у него появляется много новых интересов. И это будет сумасшедшее счастье, если он пустит в эти новые интересы вас. Бессмысленно затягивать его в старые. Поздно. Если вы – любитель-рыболов и до одиннадцати лет он не «подсел» вместе с вами на рыбную ловлю, шансы, что он полюбит это занятие, невелики. Зато, если вместо рыбалки он начнет метать копье, у вас появляется шанс пометать копье вместе с ним. Помните, что рядом с вами находится цельная, органичная, самостоятельная личность и вы можете познакомиться с этим человеком заново.
Главное правило
Создайте ребенку тыл. Человеку он нужен. Особенно в переходном возрасте. «Передовой» ему хватает и без вас. Пусть дом станет для него тылом, где можно побыть слабым, помолчать, когда хочется, просто отдохнуть.
Ребенок должен знать, что у него есть убежище. Если у него дома передовая, он будет оттуда убегать. Каждый из нас ищет такое убежище. Это может быть другой человек, компания, группа «ВКонтакте». Все на самом деле очень просто: мы уходим от тех, с кем нам плохо. И хотим быть с теми, с кем нам хорошо.
О родительских страхах
Родительское дело – бояться. Если взрослые отдадут себе отчет в том, что они боятся, это станет первым шагом к пониманию, что дело в них. И что мучить из собственного страха другого человека – это как минимум неприлично.
Ни в коем случае нельзя шпионить: читать личные дневники, переписку, копаться в вещах. Это точно предательство. Объявление войны. Что вы потом будете делать? Просить прощения всю жизнь? Что мне остается? Только встать на его сторону. Только оттуда я могу получить доступ к влиянию: взаимодействовать, спорить, убеждать.
Допустим, мой четырнадцатилетний сын или моя дочь поздно приходят вечером, и у нас настолько потерян контакт, что я не знаю, где он и с кем. Я могу сказать ему о том, что я боюсь, рассказать, что чувствую. Могу попросить его приходить не поздно, звонить мне. Потому что это нормально – просить любимого человека что-то сделать для нас, особенно если мы тоже что-то делаем для него.
Никогда не поздно начать. Если вы потеряли связь и доверие, просто вернитесь к тому, о чем мы говорили выше. И чудесных вам приключений переходного возраста!
Мы их теряем
Мне очень страшно. Я боюсь писать об этом – о детских самоубийствах. Вернее, о провоцировании детских самоубийств.
Мы узнали о целой сети, провоцирующей самоубийства. И поднялся… нет, даже не крик, а вой в сети: «Родители должны контролировать каждый шаг ребенка, это и есть родительство! Душевное состояние ребенка – ответственность учителя! Запретить детям пользоваться интернетом!»
Я раз за разом пишу о легкости и удовольствии построения открытых человеческих отношений с любимыми. И раз за разом слышу: «Ах, если бы все было так просто. Это может случиться с каждым!» Нет, не с каждым. И наша работа – сделать все, чтобы это не случилось с нашими любимыми. Это приятная работа, самая человеческая из работ…
Впрочем, это ведь так по-взрослому – сначала довести людей до состояния, когда они просто не могут позволить себе с нами говорить, а потом измываться над ними же, заявляя: «А что с них взять-то? Они ведь сами не могут отвечать за себя… вот и приходится нам брать ответственность, пусть даже и таким не особо гуманным способом».
Когда ребенок уверен в том, что ему есть куда обратиться, когда он понимает, что взрослые – люди ответственные, что они готовы оказать ему поддержку, а не окончательно испортить жизнь, он непременно расскажет нам обо всем. Расскажет, потому что это естественно для человека– делиться, просить помощи и принимать ее. И наоборот, когда взрослые – враги, способные увидеть в детях только обузу, распущенность, незрелость, безответственность, никогда они не обратятся к нам.
Bзрослый мир привычно позабудет сказать ребенку: ты для нас важен и ценен. Ты самостоятельная цельная личность. Ты можешь не волноваться, твоя жизнь принадлежит только тебе. Никто – ни семья, ни школа, ни государство – не смеет посягать на нее! Ты можешь и должен сам принимать решения, выбирать, что для тебя важно, делать свое настоящее ярким и значимым, самостоятельно контролировать свою жизнь. Мы рядом, мы всегда поможем. Мы будем просто счастливы, если сможем оказаться тебе полезны.
Для того чтобы сказать это, необходимо в это поверить. Такие слова не рождаются сами собой. Они требуют остановки и осознания.
ДАЙТЕ ДЕТЯМ ТЫЛ! Пусть у них будет хотя бы одно место на свете, где можно отлежаться, собраться с силами, отстраниться хоть на время от этого неизбежного и разрушающего их конфликта. Просто почувствовать себя среди своих. И отдохнуть.
Мальчиковые слезы
В детстве мы изо всех сил старались соответствовать званию «мужика». Мы ругались матом, обсуждали лодыжки одноклассниц, учились красиво сплевывать на асфальт и писали слово из трех букв на всех доступных заборах.
«Будь мужиком», – продолжали твердить взрослые.
• Ты должен быть защитником. Настолько должен, что если и никто ни на кого не нападает, надо создать легенду нападения, а лучше развязать небольшую войну.
• Ты должен всегда доказывать, что ты сильнее других.
Воспитывая «мужика», взрослые, как водится, бьют по самому больному. Сказать человеку, находящемуся в глубочайшей зависимости, «ты слаб» – значит усилить его зависимость многократно.
К мамам, именно к мамам хочу я обратиться. Дорогие! Помогите сыновьям! Им очень, очень, ОЧЕНЬ тяжело. Дайте силы быть собой, просто быть детьми. Уберите «мужика» из дискурса. В любой формулировке и навсегда. Это не сделает их слабыми, напротив, их силы умножатся, ведь тогда они смогут получать настоящее удовольствие от того, что они мальчики. А еще расскажите про девочек. Про тонких и человечных. И мальчикам позвольте быть такими же… Чем вы рискуете? Попробуйте!
Искушение современностью
Kогда очередной папа выставляет себя героем, заявляя сыну что-то вроде «в твои годы я прочел в три раза больше, чем ты.», он в лучшем случае лукавит. А в худшем – абсолютно не понимает и не хочет понимать, чем живет его ребенок, каково ему в нынешнем детстве. Mы совсем не знаем, каково это – расти в непрерывном потоке информации, играть в компьютерные игры, не выходить ни на час из социальных сетей.
Они играют. Переписываются в соцсетях. Читают посты друзей и пишут свои. Слушают музыку, о которой мы и понятия не имеем. А мы – боимся. И правильно делаем. Ведь это такое родительское дело – бояться…
Но если мы хотим оказаться с ними на одной стороне, нам ничего не остается, кроме как просить их помочь нам понять, чем именно они заняты. В нашем детстве такого не было. Мы не знаем, о чем речь. В отличие от них. Они знают. Возможно, не до конца понимают. Но их детство таково. И если мы будем прилично себя вести, возможно, они нам расскажут, каково это – детство с компами. А иначе нам так и придется спекулировать на собственных страхах и манипулировать их любовью и доверием… Стоит ли?
Обожженные воздухом
Если постоянно тренировать человека в невосприимчивости, рано или поздно проявится результат. Вот он, этот результат: меня ЭТО не касается. Ничто не касается.
Нужна вакцина. И, к счастью, она существует, да и изобретена давным-давно. Имя ей – сомнение. Усомниться – значит начать длинный путь независимого исследования.
Все, что происходит вокруг, относится к нашим детям никак не меньше, чем к нам. А их позиция не менее значима. Следовательно, мы обязаны с ними разговаривать, причем о том же, о чем говорим между собой. Пусть становятся полноценными участниками любой беседы, пусть высказывают мнение, пусть спорят. И разговаривать нужно произвольно, вне зависимости от того, хотим мы этого или нет. Ведь речь идет о лекарстве.
Сомнение учит и тому, что каждый раз, обнаруживая себя на стороне большинства, нам необходимо проверить, все ли в порядке: не спим ли мы или, наоборот, не оказались ли случаем на гребне волны.
Hедавно в Колумбийском университете вышло исследование, однозначно доказывающее: детям самим не выбраться из идеологических дебрей, в которые их заводят взрослые.
Вот что выяснилось: те, кто подвергся активному и массированному идеологическому воздействию в детском и подростковом возрасте (в исследовании те, чьи школьные годы совпали с периодом нацистского режима), остаются под этим влиянием всю оставшуюся жизнь.
Иными словами, вера в то, что преподносили нам взрослые (почти все взрослые) как непреложную истину, в большинстве случаев живет в нас и после того, как, казалось бы, становится очевидным, что истина оказалась ложью. И даже если эти самые взрослые, спохватившись, кидаются исправлять содеянное, сделать уже ничего нельзя. Более того, и родившиеся в 1939 году, то есть те, кому к 1945-му было всего шесть лет, сегодня в той или иной мере демонстрируют стойкую приверженность идеологии антисемитизма.
То есть даже те, кто в силу возраста не подвергся структурированной образовательно-идеологической атаке, кто вполуха слышал радио, вполглаза видел плакаты и кинофильмы, оказались совершенно беззащитны перед натиском. Им, представьте, хватило уже одного воздуха, в котором они тогда жили.
Одновременно с этим достигшие подросткового возраста до прихода к власти нацистов, а равно и родившиеся после падения рейха, демонстрируют уровень антисемитизма в разы ниже.
Понимаете, что это значит? Детская уверенность в правоте нацизма выше, чем даже у тех, кто эту идеологию утверждал, реализовывал, прививал. Успех действительно просто ошеломляющий.
Два вывода показались мне просто убийственными. Первый: нацистское самосознание учеников оказалось по истечении времени намного (в разы!) прочнее, чем у учителей. И это притом что учителя реализовывали идеологию на практике, а ученики лишь внимали ей.
И второй: ЭТО навсегда.
Нужна вакцина. И эта вакцина давным-давно изобретена, имя ее – вопросы и сомнение. Не важно, к какой идеологии мы себя относим (в принципе относим), не важно, что поддерживаем, а что отвергаем. Если мы хотим, чтобы нас окружали свободные, думающие, красивые люди, главное, что мы можем и должны дать детям, – умение сомневаться и ставить вопросы.
Про то, как защитить детей
Хотите защитить от агрессии? Это просто: не будьте агрессивны. Совсем. Оставьте все эти «прекратисейчасжеатоянезнаючтосделаю!!!» Сорвались – просите прощения. Не умеете – учитесь.
Хотите защитить от лжи? Перестаньте врать, раз и навсегда. Про что бы то ни было. Хотя бы постарайтесь.
Прекратите строить из себя Кассандру и рассказывать им, как они будут жить через пять или двадцать лет: вам не дано этого знать. Прекратите рассказывать истории о том, что если он(а) не выучит математику, то непременно станет несчастным.
Перестаньте отводить глаза и придумывать себе занятие, если их вопрос вам неудобен.
Хотите защитить от насилия? Дайте им расти свободными. Прекратите воспитывать раба: «Сделай то-то, скажи так-то, принеси, убери…» Да еще и оправдывать себя очередной ложью: «Так устроена жизнь, иначе он(а) не выживет».
Пусть пробуют, творят, спорят, проверяют. Когда насилие проявляет другой взрослый (учитель, прохожий, бабушка и др.), просто защитите их.
Перестаньте оправдывать собственные гадости чьим-то «плохим поведением, непослушанием, неумением себя вести». Ах, мы не справляемся с собственным раздражением? Но чья же это проблема? Не наша ли? Вот давайте и защитим их заодно от наших проблем. Ну, например, хотя бы сделаем пару глубоких вдохов, перед тем как совершить очередной агрессивный выпад.
Хотите защитить от манипуляций? Прекратите манипулировать. Не шантажируйте их собственной любовью.
Hе превращайте в проституток, готовых согласиться на формулу «если ты сделаешь то-то, я дам тебе то-то»…
Хотите защитить от ненависти? Не забывайте говорить, что любите.
И давайте перестанем наконец скрываться за вопросом: «Как это сделать?» Мы ведь знаем ответ: просто взять – и сделать! Взяться за себя самих, начать осознавать себя, собственные чувства, собственные ощущения.
Несерьезные заметки о серьезных вопросах
Как вырастить вруна
Итак, не верьте ребенку, ставьте под сомнение все сказанное им. При первой возможности уличайте его во лжи. Пусть даже речь о простых неточностях: из малого вырастает большое!
Контролируйте каждый шаг. Пусть у него возникнет стойкое ощущение, что, если он хочет хоть какой-то личной жизни, ее необходимо украсть у собственных родителей.
Пугайте неминуемым возмездием. Станьте в его воображении кем-то вроде Саурона, обладающего всевидящим черным оком. Вот, собственно, и все.
Как организовать качественный невроз
Для начала нужно запастись терпением: дети обычно чертовски выносливы, и первые признаки невроза вы получите только со временем.
Нужно постоянно подчеркивать, что ребенок для вас не вполне хорош, что вы ожидаете большего, что его нельзя считать достаточно послушным / усердным / успешным и т. п.
Желательно при этом как можно чаще приводить в пример других детей и самих себя в детстве. Сравнение не в пользу ребенка и его недовольство собой – основа хорошего невроза.
Постепенно у него расшатается вера в себя, и он начнет проявлять долгожданные первые невротические признаки. Теперь главное – не останавливаться на достигнутом.
Употребляйте в момент «серьезного разговора» побольше фраз и оборотов типа: «Смотри мне в глаза, у тебя что, совесть нечиста?», «Опусти руки, перестань все время что-то теребить!», «Прекрати кусать сам себя, лучше бы зубы почистил» и т. п. Все это закрепляет неуверенность в себе и приводит к желаемым результатам.
Очень хорошо также посильнее напугать, например, так: «Будешь кусать ногти – с тобой никто не захочет общаться» или «Такие плаксы никогда ничего не достигнут», «Если будешь так себя вести, я с тобой больше не буду разговаривать».
Не оставляйте ему времени на самого себя: он должен быть постоянно занят чем-то важным (важным, естественно, с вашей точки зрения). Он должен как следует уяснить: только вы решаете, что в жизни действительно имеет смысл. Почаще организовывайте для него ситуацию унижения: задавайте неприятные вопросы при других.
На каком-то этапе нужно обелить себя и обратиться к специалисту. Ребенок должен понимать, что с ним объективно что-то не так: вы о нем заботитесь, а он действительно плох. Помните: родитель не может ошибаться! Вам нечего менять в своем поведении. Долой рефлексию и сомнения! Воистину, у всех дети как дети, а у вас черт знает что!
Подчеркивайте все время, что вас интересует не ребенок, а его достижения: учеба, умение играть в правильные игры, способность вызывать похвалу других и пр. Старайтесь в любой ситуации находить причину для недовольства. Обращайте внимание на мелочи: «Не беги», «Не кричи», «Сиди ровно», «Правильно держи ложку»,..
Действуя подобным образом, вы сможете задать верное направление на всю его жизнь. Он никогда не будет счастлив, у него огромные шансы навсегда остаться инфантильным ребенком, он непременно издергает всех, кто окажется рядом в будущем. А главное, если повезет, ваша энергия достигнет и следующих поколений.
Как правильно портить вкус
B ваших руках находится монополия на определение того, что красиво, а что нет, годится или нет, вкусно или нет… Вот и используйте ее по максимуму. Просто не соглашаться с их предпочтениями мало! Высмеивайте их! «Одет как чучело», «Ешь как свинья» и т. п.
Чрезвычайно полезной прикладной областью в вопросах порчи вкуса является музыка. «Как ты можешь это слушать?!» Не позволяйте в вашем доме звучать «не вашей» музыке.
Не забывайте, вкус во многом иррационален, поэтому побольше рацио. Скажем, может быть многократно использовано требование: «Объясни, что вообще нормальному человеку в этом может нравиться». Это сбивает с толку и создает ощущение, что в вопросах вкуса нужно и можно быть логичным. А заодно, исподволь, и ставит ребенка на место, ведь нормальному ЭТО нравиться не может.
Наконец, последний достойный упоминания способ работы со вкусом – манипуляция, когда вы умышленно даете ребенку возможность выбрать нечто заведомо неприятное. Ага, он недоволен? Немедленно подкрепляйте результат нравоучением: «Вот видишь, я же говорил, что тебе не понравится/будет холодно/ скучно/больно/горько…» Одним словом, сбивайте его с толку везде, где только это представляется возможным.
Будьте уверены: следуя проложенным нами путем, совсем скоро он не сможет отличить вкус яблока от котлеты, Моцарта от «Рамштайна», Ренуара от наскальной живописи. Ему станет просто все равно.
Как с гарантией и навсегда отучить ребенка читать
Вы, наверное, думаете, что сейчас я призову вас просто почаще приставать к ребенку с угрюмым нытьем «почитай-почитай»? Ничуть не бывало! То есть, конечно, и тупое приставание такого толка постепенно может сделать свое дело, однако с другими формами отучения от чтения оно не идет ни в какое сравнение.
Необходимо довести ребенка до исступления разговорами о пользе чтения и о связи ума и количества прочитанных страниц. Важно прочно связать будущее человека, его счастье с привычкой читать. Это ничего, что мы часто не видим никакой корреляции между начитанностью и человеческим счастьем.
Отбросим сомнения! Напоминаю, наша задача – не исследование феномена чтения, а вызывание отвращения к этому занятию.
Следующий важнейший шаг – сделать из чтения невыносимо тяжкий труд. Ребенок ни в коем случае не должен заподозрить, что чтение, пусть отдаленно, может даже напоминать удовольствие. Для того чтобы ступить на этот путь, достаточно поначалу просто произносить что-то типа: «Займись чем-нибудь наконец! Иди почитай!» Этого обычно достаточно, для того чтобы чтение начало ассоциироваться с самыми неприятными занятиями (подставьте нужное в противопоставлении: отдых – приятно, заняться чтением – …)
Дальше – больше. Необходимо ввести чтение в ряд ежедневных обязанностей, например уборка – уроки – чтение. Еще раз о главном: ни в коем случае нельзя допускать чтение в свое удовольствие.
Давайте побольше заданий по принципу «от сих до сих».
Важно: непременно спрашивайте о прочитанном. Максимально жестко выясняйте все подробности сюжета. Скрупулезный допрос с пристрастием окончательно закрепляет уже возникшую и усиливающуюся вследствие ваших стараний ненависть к написанному слову.
Следующий метод большинство практиков отлучения от чтения часто нащупывают самостоятельно. Вот он: старайтесь сами не читать при ребенке!
Если вы и грешите время от времени публичным почитыванием, делайте это только с электронным устройством в руках – пусть думает, что вы играете, а чтение – очередная взрослая манипуляция.
Помните, как только вы начнете читать вечерами бумажные книги при ребенке, вся ваша работа грозит пойти насмарку! Он ведь может заподозрить, что книга действительно доставляет удовольствие, которое вы себе позволяете. Так что крепитесь. Вместо этого лучше лишний раз отправьте его почитать самому себе, а сами займитесь просмотром телепередач. Естественно, не забывая при этом повторять главную мантру, что чтение – истинное удовольствие.
Постепенно даже самый глупый ребенок уяснит: главное в чтении – пустые декларации. Ведь просто быть такого не может, что мама и папа не делают вовсе или делают тайно то, что, по их мнению, является таким важным и к тому же приятным занятием!
Как грамотно отбить у ребенка желание рассказывать о себе
Это отступление, думаю, будет наиболее коротким. Дело-то простое – раз плюнуть! Первое и главное: ни в коем случае сами не рассказывайте ничего о себе! Максимум, который вы можете себе позволить, – это сюсюкающие рассказы о собственном детстве. Только прошлое – никакого настоящего!
Второе. Если ребенок стремится рассказать что-то вам, делайте все для того, чтобы у него выработалось стойкое убеждение, что он вам мешает. Никаких поблажек, помните: вы заняты важным делом, и он вас отвлекает! Всегда! А кроме того, что может быть интересного в рассказе этой малявки!
Далее. Почаще задавайте два типа вопросов. Первый – общий: «Как дела в школе?» Этот вопрос прекрасен тем, что он подразумевает только два варианта ответа: хорошо или плохо.
Второй вопрос – конкретный: «Что вы сегодня учили?» Он окончательно закрепляет понимание ребенка, что его жизнь не важна, в отличие от материала, который ему преподавали. Это сочетание гарантированно отвратит его от рассказов о себе.
И наконец, последнее. Если все-таки вы за чем-то не уследили и какой-то рассказ о его жизни настиг вас, отнеситесь к нему критически и судите его построже. Никакого диалога – только допрос! Почему ты повел себя так, а не иначе?! Зачем ты вообще полез к нему (к ней) с этим разговором (делом)? Я же тебе много раз говорил, что этого делать нельзя!.. Ты что, хочешь, чтобы я запретил тебе туда ходить?.. и т. д. и т. п.
Действуйте! Наградой вам со временем станет чудесное чувственное одиночество, прерываемое время от времени лишь просьбами и приказами типа «дай денег», «не учи меня жить» и т. п. С чем, разумеется, и придется вас поздравить.
Как проще всего организовать человеку проблемы с общением во взрослой жизни?
С этой задачей (вероятно, все-таки не формулируя ее) с легкостью справляются многие родители. Достаточно всего лишь регулярно отвечать, когда кто-то задает вопрос не вам, а ребенку.
Например, вопрос: «Сколько тебе лет?» Ответ (ваш): «Нам уже четыре», или «Ну скажи дяде, сколько тебе лет», или «Почему же ты молчишь, тебя же спрашивают?» К этому же методу нужно отнести и многочисленные публичные «Что нужно сказать?», «До-сви-да-а-а…» и т. п.
Еще один яркий пример того же явления – встревание взрослого в чужой разговор со вставками типа: «Помнишь, мы были…», «Я тебе рассказывал(а)…», «Мы это учили…» и прочие.
Таким образом, мы раз за разом мешаем ребенку строить свои отношения с другим человеком, постоянно прерывая, развивая в направлении, которое кажется правильным нам, навязывая банальные общественные модели, делая заложником наших собственных комплексов
Родители – детям
Дорогие наши! Пришло время признаться: мы очень вас любим. Почти всегда. Любим как умеем, ведь никто не учил нас любить. Но мы правда очень-очень стараемся. Когда есть на это силы. Мы ужасно боимся. Боимся всего на свете: ваших новых друзей, болезней, осуждения соседей, школы, будущего, прошлого. Мы цепенеем от этого страха и поэтому совершаем многие ошибки. Знайте: в большинстве случаев, когда мы выглядим такими агрессивными и несправедливыми, мы просто находимся в состоянии шока и не можем, не умеем из него выйти. Поэтому так часто мы кажемся вам несдержанными, раздраженными, злыми.
Каждый раз мы даем себе слово измениться, но снова и снова проваливаемся в эту пропасть жуткого страха, выходом из которой становится новая агрессия. Так часто вели себя по отношению к нам, поэтому еще до того, как мы успеваем подумать, сама собой выскакивает привычная подсказка: «Отругай его, лиши его воли, отними у него право на ответ». И мы делаем это, оставляя вас незащищенными и растерянными, выдавая свой собственный кошмар за воспитание, прикрываясь самыми изощренными формулировками. Что нам делать? Мы и сами не знаем, как вырваться из этого порочного круга…
Мы мешаем вам идти собственным путем.
Mы забыли, как это – хотеть. Потому мы и вас лишаем права на хотение: так мы стремимся оправдать самих себя.
Мы прерываем вас в тот самый момент, когда делать этого нельзя ни в коем случае. Когда вы останавливаетесь посмотреть на яркий цветок, мы немедленно вспоминаем, что пора домой, когда вы задаете нам неудобный вопрос, мы, вместо того чтобы вместе найти ответ, начинаем что-то врать о срочных делах, мы не даем вам сделать ни одного шага, поскольку боимся, что он окажется ошибочным. Мы уже попросту привыкли в любом поступке искать опасность и подвох.
Пожалуйста, помогите нам. Научите нас пробовать мир на ощупь, научите не бояться, удивляться, хотеть. К сожалению, сила находится на нашей стороне, научите нас правильно ею пользоваться, а лучше – не пользоваться вовсе. Будьте терпеливы с нами – мы так часто сами не ведаем, что творим.
У нас есть лишь одно смягчающее обстоятельство. Мы вас любим. Почти всегда. Примите это, если получится, и простите нас. И, прощая, поступайте по-своему.